19.05.2012 в 00:00
Пишет Donnie Dark Machine:Крокут – поиск талисмана. Записки Рейнджера
Гермафродиты, оскверняющие мертвецов
Э. Хемингуэй, заядлый охотник и знаток Африки
----------------------------
"Приручаются они довольно легко. Будучи в Хартуме, я купил пару молодых щенят за 50 копеек... Они весело прыгали при виде меня, клали передние лапы мне на плечи, ходили за мной по улицам; во время нашего обеда садились на задние лапы, как собаки, дожидаясь подачки. Они очень охотно грызли сахар, но ели также хлеб, особенно намоченный в чае, но обычно их пищу составляли собаки, которых мы нарочно стреляли по окрестностям"
(Альфред Брем, пер. А. Никольского).
----------------------------
Перо «Паркера» быстро резало пожухлые страницы дневника.
Не было сил терпеть ту страшную боль в душе, которую причинило некоторое обстоятельство. Она ушла за ними...
Но Донни спешил прописать некую странную историю, которая раскрывала суть его предназначения всуе.
Но в какой-то миг благодатное затишье на равнине прервалось горячим рваным дыханием. Оно заполнилось странным шепотом на неизвестном наречии, и бряцанием тяжелых цепей, шуршащих о раскаленный песок. Звуки, нарушившие благодать короткой ночи, заставили немедленно обернуться и всерьез воспринять какофонию странных шорохов, раздавшихся неподалеку.
Там, вдали, средь густых переплетений кустарников мимозы, похожих при свете Луны на траурные кружева, уже явственно мелькали движущиеся тени, растекавшиеся темным абрисом на фоне звездного неба. Две из них безусловно принадлежали животным, и никак иначе. Силуэты то и дело опускали ушастые гладкие головы вниз, принюхивались, крутили хвостами и озирались по сторонам, внимательно осматриваясь на местности.
Позади них, взойдя над песками, возвышалась точеная фигура человека. Она явно принадлежала представительнице прекрасного пола. Настолько была видима разница меж линией плеча, тонкой талии и крутых, покатых бедер, по которым струились полупрозрачные шелка, кажущиеся кроваво-черными крыльями, расстилающимися позади появившейся девицы.
Шелест песка и скрежет каменьев прервался диким хохотом. Смешавшись вперемешку со звоном металла и со скулежом пары тварей, заставившим застыть кровь в жилах, отразился эхом по спящей саванне. Яркий отсвет двух пар глаз уставился в мою сторону. Животные слышали запахи и они видели свою цель. Пара «псов» неистово рвалась с цепей, отбрасывая высокие тени на хозяйку. «Клоны» визжали и рычали, да так, что ведущая их женщина еле сдерживала всеми усилиями этих двух сумасшедших тварей, подтягивая их к своим ногам кожаными ремнями. Но вот что-то произошло.
Щелкнул карабин, второй, и гулкий топот осквернил благодатную ночь африканской стороны Абиссии.
Перезвон металла о металл, резкий окрик и ответное рычание.
Преследование. Вспомнить все...
… Сейчас спасти его могло лишь только дерево.
Он разбежался как мог, удерживая на сильном мускулистом плече только что добытого крупного дукера. Не оглядываясь, не пытаясь сосчитать преследователей, он ринулся через сухостой к старой, искореженной молниями акации. Взвился по нему штопором, не дав преследовавшим его нескольким самым ярым пастям с глухими хлопками сомкнуться на крапчатом длинном хвосте. Рывок, - еще один. Мощными саблевидными когтями Зверь подтягивал сильное тело, цепляясь за корявый ствол истрескавшейся за многие годы акации, что есть сил цепляясь за каждую завитушку коры. Он взобрался на самый высокий, достаточно крепкий, надежный сук. Но выскользнувшая из пасти и зацепившаяся за какую-то ветвь мертвая антилопа уже медленно падала с ветви на ветвь, мягко ударяясь о них еще не застывшим теплым телом.
Визжа и хохоча, преследователи подхватили на лету нежное песочное тельце с маленькими черными рожками. Мародеры рванули его с дикой ожесточенностью, каждый к себе и в разные стороны. В воздухе повис густой железистый запах крови...
Скоро от животного не осталось, в буквальном смысле, ничего.
Твари не ушли. Они гулко топтались, присматриваясь, словно подслеповатые гувернантки, пытаясь расценить, смогут ли они добраться до притаившегося тяжело-дышавшего розовой пастью леопарда, расположившегося на брюхе в густых ветвях ароматной акации. Они чихали и хихикали, повизгивая от злости, наклонялись и принюхивались, взрыхлив массивными челюстями почву на которой размолотили антилопу- дукера в пыль. Фыркая, выгрызали даже сырую землю, в которую впитался запах кишок и свежатины.
Пятнистому дьяволу оставалось лишь громко зевнуть от досады и зарычать, оглашая сверху свое поражение...
... Я вскрикнул и присел на топчане, покрытом ярким стеганым одеялом. Отогнав тяжкий сон, оказался сидящим обнаженным на топчане, стоявшем посередине плетенной из тростника и пальмовых листьев хижины. Сквозь многочисленные щели, не замазанные глиной, просачивались яркие лучи полуденного солнца. Они щекотали мои ресницы, будто пристыжая за то, что я выпил слишком много пальмового вина и проспал тут так долго.
- Масса Донно, масса… Вы опять кричали во сне? – сухая ладонь легла мне на плечо.
Это было уже заведено. Каждый раз после кошмарных снов, старшая из женщин эфиопского племени спрашивала, что же мне приснилось в этот раз? Я рассказывал, не скрывая ни малейших деталей и она, покачивала головой, шептала темными сухими губами, что это не к добру... А еще бормотала о том, что «масса так кричал, так кричал… надо масса на ночь пить не «тедж», а козье молоко, а утром испить мятную траву...» Именно этого я никогда не делал, привыкший опохмелиться тем же напитком, от которого и выводило из равновесия, поэтому передо мной поставили чашку с пальмовой настойкой, но более слабой чем местная «медовуха». Хотя местный мятный чай вполне пришелся бы по вкусу гурманам, настолько насыщен он был свежестью и сладостью одновременно.
Я поблагодарил заботливую симпатичную абиссинку, которая грациозно ускользнула от моей руки, потрясая множеством черных тугих косичек, - они такие неприкосновенные ортодоксы, и в то же время, манящие своей сластолюбивостью ... Окончательно сбросив простынь, вызвав быстрое ретирование местной «красотки» и смех «старухи», я обтерся влажной тряпицей, смоченной в ароматной воде. Наскоро причесался, - получилось как попало, - и после минуты раздумий, просто убрал влажные волосы обеими руками назад. Стоя у выхода, прислушался.
Снаружи слышались голоса на знакомом наречии, и будто бы ничего необычного не было.
Но вот, среди общего гомона, явно пробился чужой, щелкающий, с неким птичьим присвистом, говор, явно принадлежащий племенам бушменов.
Почему этот народец ныне посетил это племя, приютившее у себя независимого журналиста из Европы?
Чтоб узнать такое необычное посещение соседей, я натянул хлопчатые штаны, набросил такую же рубаху и вышел навстречу народу, прикрыв свои ярко-карие глаза от нещадных лучей солнца. Раздались приветствия и общий радушный гомон, постепенно выводящий все происшедшее в красочное описание событий этой ночи.
- Добрый день масса. У нас гости, масса.
- Они рассказывают, что в соседнем районе, возле скал, у туристов ночью похищен мальчик. Его тело так и не нашли. Лишь след по песку, следы когтей на песке. Много следов.
- Виной всему крокут... Крокут опять разгневался.
Название, произнесенное парой местных мудрецов, заставляло трепетать не одного африканского земледельца. Даже у меня от этого слова потемнело в глазах и закружилась голова. После слов о мальчике ноги слегка подкосились и я присел на пень-колоду, стоящую неподалеку от кухни. Скулы свело судорогой до дикого скрежета всеми зубами. Закрыв глаза, я тер их кулаками, будто пробуждаясь. Но на самом деле, я уже мысленно входил в события, которые мне поведали чернокожие. На самом деле, отирая ресницы от морока, я смахнул пару капель влаги бессилия перед дикими нравами местной фауны... А еще я думал, о том, что, не дай Бог, я вновь увижу этих монстров.
Увижу ли? Придется увидеть! Придется разбираться в том, кто виновен в явной гибели мальчишки.
Крокуты... Огромные пятнистые гиены. Вся сила зверя заложена в мощном теле, несомом сильными и длинными передними лапами. Прыжки и рывки этой мощи идут с неоспоримым девизом - только вперед, напролом, к цели! Дикие разбойники и загонщики, безжалостные пожиратели трепещущей плоти и одновременно добросовестные уборщики-падальщики. Охотники и чистильщики! Воины и проводники в царствие мертвых.
Их самки-лидеры. Это они, - разбивая сухостой и тростник мощной грудью, держа хвост кверху рваной метелкой и хохоча, что есть мочи, - это они ведут за собой на битву всю свою стаю, свой клан диких «амазонок» саванны...
… Пятнистые крепкие твари, - вдруг вынырнувшие из-за бархана, как из-под земли, к счастью, были самцами. Они не претендовали на власть, но и не желали опускаться на низший уровень, раболепно прижимая уши.. Я им был никто и ничто, в отличие от их истинной «королевы», держащей руками в замшевых перчатках шлевки от тяжелых металлических цепей, присоединенных к широким плетеным ошейникам обоих неистовых крокутов.
Они тянулись ко мне, щурясь и скалясь в безумной насмешке. Сейчас они, ненавидящие убийцы, стремившиеся, будучи вольными, порвать все, что перед ними шевелится, были лишь послушными щенками в руках златокудрой стройной хозяйки, одетой в легкие шелковистые одеяния алого цвета…
Она вела их к древним могилам Абиссии. Ей нужна была только одна вещь - давно утерянный талисман, дающий некую власть над Зверем....
NeCola (c) Дом Забвения/ Записки рейнджера
Гиен в Африке начали приручать очень давно. Они легко одомашниваются, вполне обучаемы и, что самое главное - преданы хозяину. Причем преданы не хуже собак, а может и лучше. С ними ходят на охоту и в качестве грозного сторожа. Есть только одна особенность, которая делает гиену не самым приятным домашним питомцем - выкормленная человеком полосатая гиена при встрече с хозяином издает отвратительный звук, напоминающий звуки, которые бывают при рвоте.
На некоторых стоянках древних людей костей гиен находили во много раз больше, чем костей других животных. Домашние гиены хорошо известны из истории Древнего Египта. Египтяне вообще пытались одомашнить очень многих животных для охоты с ними, для содержания в качестве экзотического украшения или просто для еды. Гиену, видимо, не миновала ни одна из этих участей. На египетских папирусах имеются изображения охоты с гончими на гиену, охоты с гиенами на газелей, есть сценки кормления домашних гиен вплоть до насильственного (как сейчас, к примеру, насильно откармливают гусей, чтобы получить увеличенную печень). В принципе, гиена приспособлена к долгим периодам голодовки, но если подворачивается еда, то съесть она может очень много.
Бернгард Гржимек описывал достоверный случай, как европейская семья где-то в Кении или Танзании вырастили "в своём коллективе" пятнистую гиену. После годичной разлуки гиена их нашла, когда они стояли лагерем на природе, ворвалась в палатку и в неописуемой радости плюхнулась прямо в ванну к своей хозяйке, которую та как раз принимала.
****
В московском зоопарке в клетке павильона для хищников много лет жила толстая, страшная как смертный грех, пятнистая гиена. Однажды некий молодой человек, дождавшись, когда служительница оказалась в другом конце павильона, перемахнул через ограду, подошел к клетке с гиеной И ОПАСЛИВО ОЗИРАЯСЬ, просунул руку сквозь прутья и... стал чесать гиене за ушком! А гиена (это надо было видеть!) зажмурилась от счастья и стала громко мурлыкать! В каких уж она отношениях находилась с этим парнем, Бог весть... Но они точно встретились не впервые.
****
Как уже говорилось – гиены неплохо одомашниваются, но за счет особенностей внешнего вида, особенностей поведения не становятся особо популярными любимцами.
Зато частенько сталкиваются с местными жителями.
Так в Малави около 20 человек получили увечья либо были загрызены одной из хищниц. Местные жители настолько серьезно восприняли угрозу, что более 4000 человек оставили свои селения. По верованиям африканских охотников, гиена способна напасть на все что не превышает роста ее, вставшей на задние лапы. Таким образом, жертвами могут стать дети или спящие люди, если дикий зверь проберется в деревню.
****
Согласно «Метаморфозам» Овидия, гиена - гермафродит и может менять свой пол.
Плиний, например, рассказывал, как она, подражая человеческому голосу, вызывает детей или взрослых из дому, а потом разрывает их на части.
Автор «Пестрых рассказов» и «О природе животных» Элиан сообщал: «В полнолуние гиена поворачивается спиной к свету, так что тень ее падает на собак. Околдованные тенью, те цепенеют, не в силах проронить ни звука; гиены же уносят их и пожирают.
Ливийцы даже надевали на собак колючие ошейники, чтобы защитить их от зубов гиен.»
Если что и говорили хорошего о гиене, так только о снадобьях, приготовленных из ее органов. Печень, например, помогала при заболеваниях глаз, шейный позвонок успокаивал нервы. В то же время Альфред Брем писал:
«По убеждению арабов, если человек поест мозга гиены, то непременно сойдет с ума»
А вот шкуре гиены издавна приписывали волшебные свойства. Отправляясь сеять, крестьяне часто оборачивали корзину с семенами куском этой шкуры. Считалось, что это защищает посев от града.
В небольшом эфиопском городе Харар существует традиция кормления гиен. Местные жители объясняют, что таким образом они задабривают их, чтобы те во время засухи не нападали на людей и скот. Специально подготовленный человек из рук и даже изо рта в рот кормит совершенно диких гиен, приходящих на его зов из пустыни. Секрет умения кормить и понимать животного передается из поколения в поколение.
****
В поздней египетской мифологии цари Египта Птолемеи придумали своеобразную унию египетской и греческой религии, дав Осирису греческий облик, под именем Сераписа, и стараясь сопоставлять свои божества с египетскими.
Так, например, проводилось отождествление богов и других мифических существ обеих религий: Амона с Зевсом, Апопа с Тифоном, Тота с Гермесом, Осириса с Дионисом, Хатор с Афродитой, Гора с Аполлоном, Нейт с Афиной.
Таким образом, о стремлении к очищению египетской религии не могло быть и речи.
Напротив, она все менее и менее начинала удовлетворять народ.
Во-первых, она была лишена всякого изящества и возвышенности. Египтяне не только не были чужды семитского фетишизма, но развили в своих мифах другой род фетишизма — культ животных-символов и воплощений божеств. Например:
Бык, символ мужской силы, под именем Аписа, считался воплощением Птаха-Сокара-Осириса в Мемфисе, Мневиса — в Илиополе;
Баран по той же причине был посвящен Амону и Хнуму;
Ибис, предвещавший своим прилетом наводнение, — богу меры и числа Тоту;
Кобчик — победителю его, Гору;
Крокодил — богу зноя Себеку;
Гиена, блуждающие по кладбищам, — подземному богу Анубису.
Женским божествам посвящались Коровы (Исиде, Хатхор) или животные Кошачьей породы (Баст, Пахт), как символы плодородия.
Эти животные содержались при храмах с большим почетом, изрекали оракулы, пользовались культом и после смерти получали торжественное погребение.
---------------------------------
URL записиГермафродиты, оскверняющие мертвецов
Э. Хемингуэй, заядлый охотник и знаток Африки
----------------------------
"Приручаются они довольно легко. Будучи в Хартуме, я купил пару молодых щенят за 50 копеек... Они весело прыгали при виде меня, клали передние лапы мне на плечи, ходили за мной по улицам; во время нашего обеда садились на задние лапы, как собаки, дожидаясь подачки. Они очень охотно грызли сахар, но ели также хлеб, особенно намоченный в чае, но обычно их пищу составляли собаки, которых мы нарочно стреляли по окрестностям"
(Альфред Брем, пер. А. Никольского).
----------------------------
Перо «Паркера» быстро резало пожухлые страницы дневника.
Не было сил терпеть ту страшную боль в душе, которую причинило некоторое обстоятельство. Она ушла за ними...
Но Донни спешил прописать некую странную историю, которая раскрывала суть его предназначения всуе.
Ничто не выдавало присутствия жизни
Ничто не выдавало присутствия жизни. Над ночной саванной, утомленной алчным солнечным диском за день, повисла ужасающая тишина. Даже горячий воздух дикой степи замер и еле дрожал, лишь расшатывая вдали темные скелеты-силуэты поднявших вверх руки-сучья скудных полу-иссохших деревьев, навевал тревожащие мысли о том, будто все живое в эту ночь потеряет дыхание и приготовится к какому-то неизвестному доселе пришествию. Но в какой-то миг благодатное затишье на равнине прервалось горячим рваным дыханием. Оно заполнилось странным шепотом на неизвестном наречии, и бряцанием тяжелых цепей, шуршащих о раскаленный песок. Звуки, нарушившие благодать короткой ночи, заставили немедленно обернуться и всерьез воспринять какофонию странных шорохов, раздавшихся неподалеку.
Там, вдали, средь густых переплетений кустарников мимозы, похожих при свете Луны на траурные кружева, уже явственно мелькали движущиеся тени, растекавшиеся темным абрисом на фоне звездного неба. Две из них безусловно принадлежали животным, и никак иначе. Силуэты то и дело опускали ушастые гладкие головы вниз, принюхивались, крутили хвостами и озирались по сторонам, внимательно осматриваясь на местности.
Позади них, взойдя над песками, возвышалась точеная фигура человека. Она явно принадлежала представительнице прекрасного пола. Настолько была видима разница меж линией плеча, тонкой талии и крутых, покатых бедер, по которым струились полупрозрачные шелка, кажущиеся кроваво-черными крыльями, расстилающимися позади появившейся девицы.
Шелест песка и скрежет каменьев прервался диким хохотом. Смешавшись вперемешку со звоном металла и со скулежом пары тварей, заставившим застыть кровь в жилах, отразился эхом по спящей саванне. Яркий отсвет двух пар глаз уставился в мою сторону. Животные слышали запахи и они видели свою цель. Пара «псов» неистово рвалась с цепей, отбрасывая высокие тени на хозяйку. «Клоны» визжали и рычали, да так, что ведущая их женщина еле сдерживала всеми усилиями этих двух сумасшедших тварей, подтягивая их к своим ногам кожаными ремнями. Но вот что-то произошло.
Щелкнул карабин, второй, и гулкий топот осквернил благодатную ночь африканской стороны Абиссии.
Перезвон металла о металл, резкий окрик и ответное рычание.
Преследование. Вспомнить все...
… Сейчас спасти его могло лишь только дерево.
Он разбежался как мог, удерживая на сильном мускулистом плече только что добытого крупного дукера. Не оглядываясь, не пытаясь сосчитать преследователей, он ринулся через сухостой к старой, искореженной молниями акации. Взвился по нему штопором, не дав преследовавшим его нескольким самым ярым пастям с глухими хлопками сомкнуться на крапчатом длинном хвосте. Рывок, - еще один. Мощными саблевидными когтями Зверь подтягивал сильное тело, цепляясь за корявый ствол истрескавшейся за многие годы акации, что есть сил цепляясь за каждую завитушку коры. Он взобрался на самый высокий, достаточно крепкий, надежный сук. Но выскользнувшая из пасти и зацепившаяся за какую-то ветвь мертвая антилопа уже медленно падала с ветви на ветвь, мягко ударяясь о них еще не застывшим теплым телом.
Визжа и хохоча, преследователи подхватили на лету нежное песочное тельце с маленькими черными рожками. Мародеры рванули его с дикой ожесточенностью, каждый к себе и в разные стороны. В воздухе повис густой железистый запах крови...
Скоро от животного не осталось, в буквальном смысле, ничего.
Твари не ушли. Они гулко топтались, присматриваясь, словно подслеповатые гувернантки, пытаясь расценить, смогут ли они добраться до притаившегося тяжело-дышавшего розовой пастью леопарда, расположившегося на брюхе в густых ветвях ароматной акации. Они чихали и хихикали, повизгивая от злости, наклонялись и принюхивались, взрыхлив массивными челюстями почву на которой размолотили антилопу- дукера в пыль. Фыркая, выгрызали даже сырую землю, в которую впитался запах кишок и свежатины.
Пятнистому дьяволу оставалось лишь громко зевнуть от досады и зарычать, оглашая сверху свое поражение...
... Я вскрикнул и присел на топчане, покрытом ярким стеганым одеялом. Отогнав тяжкий сон, оказался сидящим обнаженным на топчане, стоявшем посередине плетенной из тростника и пальмовых листьев хижины. Сквозь многочисленные щели, не замазанные глиной, просачивались яркие лучи полуденного солнца. Они щекотали мои ресницы, будто пристыжая за то, что я выпил слишком много пальмового вина и проспал тут так долго.
- Масса Донно, масса… Вы опять кричали во сне? – сухая ладонь легла мне на плечо.
Это было уже заведено. Каждый раз после кошмарных снов, старшая из женщин эфиопского племени спрашивала, что же мне приснилось в этот раз? Я рассказывал, не скрывая ни малейших деталей и она, покачивала головой, шептала темными сухими губами, что это не к добру... А еще бормотала о том, что «масса так кричал, так кричал… надо масса на ночь пить не «тедж», а козье молоко, а утром испить мятную траву...» Именно этого я никогда не делал, привыкший опохмелиться тем же напитком, от которого и выводило из равновесия, поэтому передо мной поставили чашку с пальмовой настойкой, но более слабой чем местная «медовуха». Хотя местный мятный чай вполне пришелся бы по вкусу гурманам, настолько насыщен он был свежестью и сладостью одновременно.
Я поблагодарил заботливую симпатичную абиссинку, которая грациозно ускользнула от моей руки, потрясая множеством черных тугих косичек, - они такие неприкосновенные ортодоксы, и в то же время, манящие своей сластолюбивостью ... Окончательно сбросив простынь, вызвав быстрое ретирование местной «красотки» и смех «старухи», я обтерся влажной тряпицей, смоченной в ароматной воде. Наскоро причесался, - получилось как попало, - и после минуты раздумий, просто убрал влажные волосы обеими руками назад. Стоя у выхода, прислушался.
Снаружи слышались голоса на знакомом наречии, и будто бы ничего необычного не было.
Но вот, среди общего гомона, явно пробился чужой, щелкающий, с неким птичьим присвистом, говор, явно принадлежащий племенам бушменов.
Почему этот народец ныне посетил это племя, приютившее у себя независимого журналиста из Европы?
Чтоб узнать такое необычное посещение соседей, я натянул хлопчатые штаны, набросил такую же рубаху и вышел навстречу народу, прикрыв свои ярко-карие глаза от нещадных лучей солнца. Раздались приветствия и общий радушный гомон, постепенно выводящий все происшедшее в красочное описание событий этой ночи.
- Добрый день масса. У нас гости, масса.
- Они рассказывают, что в соседнем районе, возле скал, у туристов ночью похищен мальчик. Его тело так и не нашли. Лишь след по песку, следы когтей на песке. Много следов.
- Виной всему крокут... Крокут опять разгневался.
Название, произнесенное парой местных мудрецов, заставляло трепетать не одного африканского земледельца. Даже у меня от этого слова потемнело в глазах и закружилась голова. После слов о мальчике ноги слегка подкосились и я присел на пень-колоду, стоящую неподалеку от кухни. Скулы свело судорогой до дикого скрежета всеми зубами. Закрыв глаза, я тер их кулаками, будто пробуждаясь. Но на самом деле, я уже мысленно входил в события, которые мне поведали чернокожие. На самом деле, отирая ресницы от морока, я смахнул пару капель влаги бессилия перед дикими нравами местной фауны... А еще я думал, о том, что, не дай Бог, я вновь увижу этих монстров.
Увижу ли? Придется увидеть! Придется разбираться в том, кто виновен в явной гибели мальчишки.
Крокуты... Огромные пятнистые гиены. Вся сила зверя заложена в мощном теле, несомом сильными и длинными передними лапами. Прыжки и рывки этой мощи идут с неоспоримым девизом - только вперед, напролом, к цели! Дикие разбойники и загонщики, безжалостные пожиратели трепещущей плоти и одновременно добросовестные уборщики-падальщики. Охотники и чистильщики! Воины и проводники в царствие мертвых.
Их самки-лидеры. Это они, - разбивая сухостой и тростник мощной грудью, держа хвост кверху рваной метелкой и хохоча, что есть мочи, - это они ведут за собой на битву всю свою стаю, свой клан диких «амазонок» саванны...
… Пятнистые крепкие твари, - вдруг вынырнувшие из-за бархана, как из-под земли, к счастью, были самцами. Они не претендовали на власть, но и не желали опускаться на низший уровень, раболепно прижимая уши.. Я им был никто и ничто, в отличие от их истинной «королевы», держащей руками в замшевых перчатках шлевки от тяжелых металлических цепей, присоединенных к широким плетеным ошейникам обоих неистовых крокутов.
Они тянулись ко мне, щурясь и скалясь в безумной насмешке. Сейчас они, ненавидящие убийцы, стремившиеся, будучи вольными, порвать все, что перед ними шевелится, были лишь послушными щенками в руках златокудрой стройной хозяйки, одетой в легкие шелковистые одеяния алого цвета…
Она вела их к древним могилам Абиссии. Ей нужна была только одна вещь - давно утерянный талисман, дающий некую власть над Зверем....
NeCola (c) Дом Забвения/ Записки рейнджера
Крокут- легенды и быль
Гиен в Африке начали приручать очень давно. Они легко одомашниваются, вполне обучаемы и, что самое главное - преданы хозяину. Причем преданы не хуже собак, а может и лучше. С ними ходят на охоту и в качестве грозного сторожа. Есть только одна особенность, которая делает гиену не самым приятным домашним питомцем - выкормленная человеком полосатая гиена при встрече с хозяином издает отвратительный звук, напоминающий звуки, которые бывают при рвоте.
На некоторых стоянках древних людей костей гиен находили во много раз больше, чем костей других животных. Домашние гиены хорошо известны из истории Древнего Египта. Египтяне вообще пытались одомашнить очень многих животных для охоты с ними, для содержания в качестве экзотического украшения или просто для еды. Гиену, видимо, не миновала ни одна из этих участей. На египетских папирусах имеются изображения охоты с гончими на гиену, охоты с гиенами на газелей, есть сценки кормления домашних гиен вплоть до насильственного (как сейчас, к примеру, насильно откармливают гусей, чтобы получить увеличенную печень). В принципе, гиена приспособлена к долгим периодам голодовки, но если подворачивается еда, то съесть она может очень много.
Бернгард Гржимек описывал достоверный случай, как европейская семья где-то в Кении или Танзании вырастили "в своём коллективе" пятнистую гиену. После годичной разлуки гиена их нашла, когда они стояли лагерем на природе, ворвалась в палатку и в неописуемой радости плюхнулась прямо в ванну к своей хозяйке, которую та как раз принимала.
****
В московском зоопарке в клетке павильона для хищников много лет жила толстая, страшная как смертный грех, пятнистая гиена. Однажды некий молодой человек, дождавшись, когда служительница оказалась в другом конце павильона, перемахнул через ограду, подошел к клетке с гиеной И ОПАСЛИВО ОЗИРАЯСЬ, просунул руку сквозь прутья и... стал чесать гиене за ушком! А гиена (это надо было видеть!) зажмурилась от счастья и стала громко мурлыкать! В каких уж она отношениях находилась с этим парнем, Бог весть... Но они точно встретились не впервые.
****
Как уже говорилось – гиены неплохо одомашниваются, но за счет особенностей внешнего вида, особенностей поведения не становятся особо популярными любимцами.
Зато частенько сталкиваются с местными жителями.
Так в Малави около 20 человек получили увечья либо были загрызены одной из хищниц. Местные жители настолько серьезно восприняли угрозу, что более 4000 человек оставили свои селения. По верованиям африканских охотников, гиена способна напасть на все что не превышает роста ее, вставшей на задние лапы. Таким образом, жертвами могут стать дети или спящие люди, если дикий зверь проберется в деревню.
****
Согласно «Метаморфозам» Овидия, гиена - гермафродит и может менять свой пол.
Плиний, например, рассказывал, как она, подражая человеческому голосу, вызывает детей или взрослых из дому, а потом разрывает их на части.
Автор «Пестрых рассказов» и «О природе животных» Элиан сообщал: «В полнолуние гиена поворачивается спиной к свету, так что тень ее падает на собак. Околдованные тенью, те цепенеют, не в силах проронить ни звука; гиены же уносят их и пожирают.
Ливийцы даже надевали на собак колючие ошейники, чтобы защитить их от зубов гиен.»
Если что и говорили хорошего о гиене, так только о снадобьях, приготовленных из ее органов. Печень, например, помогала при заболеваниях глаз, шейный позвонок успокаивал нервы. В то же время Альфред Брем писал:
«По убеждению арабов, если человек поест мозга гиены, то непременно сойдет с ума»
А вот шкуре гиены издавна приписывали волшебные свойства. Отправляясь сеять, крестьяне часто оборачивали корзину с семенами куском этой шкуры. Считалось, что это защищает посев от града.
В небольшом эфиопском городе Харар существует традиция кормления гиен. Местные жители объясняют, что таким образом они задабривают их, чтобы те во время засухи не нападали на людей и скот. Специально подготовленный человек из рук и даже изо рта в рот кормит совершенно диких гиен, приходящих на его зов из пустыни. Секрет умения кормить и понимать животного передается из поколения в поколение.
****
В поздней египетской мифологии цари Египта Птолемеи придумали своеобразную унию египетской и греческой религии, дав Осирису греческий облик, под именем Сераписа, и стараясь сопоставлять свои божества с египетскими.
Так, например, проводилось отождествление богов и других мифических существ обеих религий: Амона с Зевсом, Апопа с Тифоном, Тота с Гермесом, Осириса с Дионисом, Хатор с Афродитой, Гора с Аполлоном, Нейт с Афиной.
Таким образом, о стремлении к очищению египетской религии не могло быть и речи.
Напротив, она все менее и менее начинала удовлетворять народ.
Во-первых, она была лишена всякого изящества и возвышенности. Египтяне не только не были чужды семитского фетишизма, но развили в своих мифах другой род фетишизма — культ животных-символов и воплощений божеств. Например:
Бык, символ мужской силы, под именем Аписа, считался воплощением Птаха-Сокара-Осириса в Мемфисе, Мневиса — в Илиополе;
Баран по той же причине был посвящен Амону и Хнуму;
Ибис, предвещавший своим прилетом наводнение, — богу меры и числа Тоту;
Кобчик — победителю его, Гору;
Крокодил — богу зноя Себеку;
Гиена, блуждающие по кладбищам, — подземному богу Анубису.
Женским божествам посвящались Коровы (Исиде, Хатхор) или животные Кошачьей породы (Баст, Пахт), как символы плодородия.
Эти животные содержались при храмах с большим почетом, изрекали оракулы, пользовались культом и после смерти получали торжественное погребение.
---------------------------------